Мик Фоли
Удачного вам дня!
История крови и потных носков
Вступительное слово
Последние три декады мне выпадает привилегия транслировать уникальный продукт под названием «профессиональный рестлинг», и за это время мне не попадалось никого похожего на Мика Фоли. Рестлеров часто описывают как устрашающих, бесчувственных и неграмотных, но эти слова не совсем подходят и даже совсем не подходят сыну миссис Фоли. Мик Фоли – человек одержимый страстью, любящий свою семью и профессию, притом именно в такой последовательности. Это история человека который ещё в детстве мечтал развлекать толпу на рестлерском ринге и превзойдя непреодолимые препятствия, преуспел в этом.
Эта книга говорит о жертвах.. о необходимой плате за успех. Что это за плата? Представьте себе множественные сотрясения, дважды сломанный нос, смещение челюсти, несколько выбитых зубов, сломанное запястье, сломанный большой палец, сломанные рёбра, палец на ноге, костная стружка в локте, межпозвоночная грыжа, более 300 швов, порванный мускул на прессе, операция на колене, и, о да, ещё и частично ампутированное правое ухо!
На самом деле, Мик Фоли заплатил ту ещё цену чтобы стать одной из топовых звёзд в игре спортивных развлечений .
Эта книга прослеживает шаги обычного парня с Лонг Айленда прожившего обычное детство, но приперчённое уникальными специями Мика. Вы прочтёте с какой истинной искренностью Мик подходит к повседневной жизни, о его любви к выступлениям и об его особой связи с фанами со всего мира.
Вы почувствуете опыт Мика в этом самом уникальном и иногда противоречивом виде бизнеса в мире. Это взгляд за кулисы глазами одного из самых честных людей которых мне привелось знать в любой сфере своей жизни.
Кое-какие из этих историй, вроде моего собственного опыта многолетнего общения с Миком, заставят вас смеяться. Кое какие – плакать. А кое-какие – помотать головой и сказать «не верю».
Думаю, в некотором смысле, это книга о любви. О любви человека к своей жизни. Жизни, которая стоит того чтобы её прожить.
Джим Росс, сентябрь 1999
Вступление
Я забежал через порог
Своего дома в Панхэндл, Флорида, 17-го мая 1999-го с почти невероятной энергией переполнявшей меня. После поездки состоявшей из почти часового пути на автомобиле из отеля где я жил в Лондоне до аэропорта Хитроу, двухчасового ожидания рейса, восьми-с-половиной-часового перелёта в Нью-Йоркский аэропорт JFK, двухчасового ожидания рейса и двухчасового перелёта в Анланту, ещё одного полуторачасового ожидания рейса, часового перелёта в Пенсаколу и часовой поездки на автомобиле до дома, я должен был быть измотан. Но я не был. Моя жена, Колетт, увидев как я был бодр, подумала что я выспался в полёте. «Нет, на самом деле не очень», сказал я. «Вообще-то я совсем не спал». Она обеспокоилась и спросила не принимал ли я каких таблеток в самолёте. «Конечно нет», ответил я, но Колетт всё равно переживала. Ну и что же послужило причиной такого прилива энергии который произошёл у её обычно устававшего мужа? «Чем же ты тогда занимался?» - спросила она, на что я ответил : «Писал книгу».
Я писал всю дорогу пока добирался до Пенсаколы, а также всё время пока добирался до Англии. На самом деле я писал всё время с 7-го мая когда я убедил главу маркетингового отдела World Wresting Federation что смогу написать свою собственную автобиографию. Не очень хочется портить людям впечатление, но большинство автобиографий не пишется предполагаемыми авторами, их пишут биографы или «литературные рабы». Наговаривать речи на диктофон после чего кто-то соберёт из этого книгу было не самым плохим, но вот сама идея «креативной лицензии» мне не нравилась. Мне претила сама мысль о том что писатель будет влагать мне в уста какие-то слова. Если книга выйдет скучной – не писателя будут осуждать, а меня, и мне совсем не хотелось так сильно вверять себя в чьи-то руки. Эй, если книга будет вонять – я хочу чтоб она воняла по моей вине. По крайней мере я хочу чтобы вы как читатель точно знали что если слово плохо пахнет – то это слово написанное мной, а если вся история с душком – то это так же моя история.
Моя мама пыталась меня уговорить написать книгу когда я был моложе по тому что ей казалось что у меня к этому есть талант, но как только она мне сказала что плохих слов в ней писать нельзя, я потерял всякий интерес. Когда я занялся рестлингом мой отец предложил мне вести дневник чтобы однажды я смог написать мемуары. Я сказал что займусь этим, а он продолжал мне напоминать что пора бы уже начать, иначе я всё забуду. Как выяснилось, у меня отличная память, что немного пугает учитывая количество ударов по голове которые я перенёс за все эти годы. Самой главной проблемой в написании книги было то что моя верная электрическая печатная машинка Sears, на которой я печатал одним пальцем школьные работы, пять лет назад приказала долго жить, а моя компьютерная безграмотность оставила меня без реалистичного способа изложить мою историю на бумаге. Кроме старинного способа. Так что надеюсь вам понравится осознавать то, что то что вы сейчас прочтёте, было написано от руки на 760-и тетрадных листах в течении семи недель охватывая период с 7-го мая по 1-е июля 1999-го года.
Хотелось бы затронуть несколько тем перед тем как вы погрузитесь в это захватывающее литературное путешествие мира спортивных развлечений.
Легенда Хардкора – так я буду называть себя время от времени на страницах книги. Пожалуйста, не относитесь к этому серьёзно. Я только что избавился от привычки говорить о себе используя это словосочетание.
Эл Сноу – имя Эла Сноу очень часто будет появляться здесь и то что я о нём говорю также не стоит воспринимать всерьёз. Мы с Элом давно соревнуемся в оскорблениях и его надо бы было прекратить несколько месяцев назад по тому что они начали задевать за живое. Я очень надеюсь что удары по больным местам и насмешки который я отпускаю в сторону беззащитного Эла запустит наше соревнование с новой силой по тому что доставлять Элу Сноу боль и дискомфорт стало одной из моих бесхитростных радостей в жизни. По правде говоря, Эл – отличный парень и превосходный рестлер и если он напишет книгу – для меня будет большой честью если он меня в ней оскорбит. Затем, после того как я куплю книгу Эла, я так же куплю каменной соли для посыпки дорог и посыплю ею все замёрзшие в аду места («замёрзший ад» – выражение которое говорит о том что случилось что-то совсем невероятное – прим. пер.)
Рик Флер – Да знаю я что Рик Флер легенда и как исполнитель он мне нравится, но как о боссе я не очень хорошего о нём мнения и я был бы нечестен еслиб сказал как-то иначе.
Я очень надеюсь что кое-кто из читателей окажется не фанатом рестлинга. Профессиональный рестлинг – по настоящему удивительный мир и мне кажется что и фаны и не-фаны одинаково заинтригованы тем что происходит за сценой. В книге я буду ссылаться время от времени на три лучшие вещи сделанные мною в рестлинг-бизнесе. Написание этой книги было и удовольствием и привилегией и я честно считаю что если мне завтра придётся повесить форму на вешалку (или в моём случае – треники), моя карьера будет полной именно из-за неё. Теперь я считаю её одной из четырёх лучших вещей сделанных мною.
Наслаждайтесь книгой, и если она вам понравится – порекомендуйте её другу по тому что если моё имя включат в список бестселлеров, я буду считать это триумфом. Тогда я смогу появляться на ток-шоу как «Мик Фоли – рестлер/автор бестселлера», что точно заставит моих родителей мною гордиться. Если она вам не понравится – то пусть это останется нашим маленьким секретом.
Читайте, процветайте и кстати.. Удачного вам дня!
Искренне ваш,
Мик Фоли
1-е июля 1999-го, Лос Анджелес, где-то в трейлере на съёмках сериала GvsE канала USA.
Добавлено через 29 минут
Глава 1
17-е марта 1994, Мюнхен, Германия
«Не могу поверить, мне на х@й ухо оторвало; Бэнг Бэнг!». Так вот, я не сильный сторонник слова на букву «Х», я даже не произносил его ни разу с шести лет до двадцати одного года, но это был особый случай и я выкрикнул его ради того чтобы смачно выругаться. И кстати, без слова на букву «Х» это заявление не было бы таким же впечатляющим, правда ведь? Бэнг Бэнг? Для тех кто в теме объяснять что это такое не придётся, а для тех кто не в теме - ну, до «Бэнг Бэнг» мы скоро доберёмся.
17-е марта 1994-го года итак не очень складывалось, даже до того момента как ухо на х@й оторвалось от моей головы. Я был недоволен своим текущим местом работы. Тед Тёрнер был хозяином World Championship Wrestling, но даже с поддержкой его туго набитых карманов, WCW никогда не удавалось встать на правильную дорогу. Частично, а точнее, по большей части, из-за того что там явно не было понимания как использовать рестлеров, и в эту же категорию попал и я, под именем Кактус Джек. Тогда мы были в двухнедельном туре по Германии и я был единственным членом команды говорящим по-немецки. Притом, хорошо говорящим. По этому было бы естественно сделать Кактуса Джека ответственным за промоутирование, правильно? Ну, не совсем. В первую неделю тура я пару раз говорил что-то по радио в то время как другие парни выступали по национальному телевидению, были на плакатах и читали промо.
В первый день тура Рик Флер, наш букер (рестлерский жаргон означающий парня который тебя либо сделает звездой либо похоронит), признал что он не очень знаком с моей работой в качестве бэбифейса (хорошего парня). Итак, Флер был легендарным исполнителем на ринге – великолепная харизма, натренированность и промо от которых у вас будут бегать мурашки по коже. Но, вероятно, приготовление шоу не было сильной стороной Дитя Природы. Не знаком с моей работой? Что это нафиг может значить? Его работа – быть ознакомленным. Я в компании все 14 месяцев был бэбифейсом. Я был в мейн-ивентах Pay-Per-View на которых он тоже боролся. Не быть знакомым с работой рестлера за которого он ответственен, означает то что в моей книге (ха, кстати, это и есть моя книга!), он был настолько же плох в букинге насколько хорош в рестлинге.
Где то за час до матча мы с Флером долго говорили об изменении курса моей карьеры. Дитя Природы, или сокращённо, Нейтч, считал что мне нужно стать хилом (плохим парнем). Аргументация была простой. «Вы с Вейдером делаете самые брутальные бои которые я когда-либо видел», - начал Флер своим фирменным голосом – странной комбинацией лепетания и превосходного произношения. «Но твой рематч совсем не поднял нам рейтинги. Никому до тебя как до бэбифейса нет дела».
Даже до войн по понедельникам между Nitro и Raw, WCW всегда жило и умирало ради рейтингов. В то время их шоу-флагманом было WCW Saturday Night. В то время рейтинги не разбивали по пятнадцатиминуткам чтобы более детально определять кто ответственен за изменение зрительских графиков. Другими словами, Флер считал мои 15 минут в эфире в ответе за рейтинги всего двухчасового шоу. Он также не мог понять что рейтинги поднимаются по большей части из-за того что там происходит и текущих сторилайнов, а не из-за какого-то одного матча. В моей книге (и снова, это ведь моя книга) Флер не понимал что такое рейтинги. Но он был офигенно прав по поводу моих матчей с Вейдером.
Вейдер, в обычной жизни, Леон Уайт, в 1994-м был величайшим монстром в бизнесе. Ребята его просто боялись. Его стиль был самым жёстким во всём рестлинге. У некоторых парней такой стиль, что выглядит так что они сильно бьют оппонентов, хотя на самом деле это не так, что есть очень хорошо. А у некоторых парней атаки выглядят дерьмово, но больно до невозможности, что есть плохо. Но вот глядя на Вейдера вы бы не ошиблись – выглядело всё как будто было очень больно, и поверьте, больно было.
Новички иногда даже уходили с арены увидя в расписании своё имя напротив имени Вейдера. Другие прятались пока не составят расписание на вечер и появлялись только когда узнавали что их оппонентом сегодня не будет Вейдер. На самом деле, помимо всего этого, Вейдер был приятным и чувствительным парнем. Я даже видел как он плакал в раздевалке после того как по его вине парализовало молодого парня по имени Джо Турман (уже через несколько часов после этого Джо начал чувствовать ноги). Но когда загоралась красная лампочка, у Вейдера образца 94-го года отключалась чувствительная сторона.
Это очень странно, но мне мои бои с Вейдером нравились. Я был в нетерпении несколько дней перед матчем и обычно после матча у меня несколько дней всё болело. Те два матча о которых упомянул Флер на самом деле были брутальными. Во время первого матча, по моему предложению, Вейдер нарисовал мне на лице знак бесконечности не смотря на то что моя интерпретация «Стукни меня так чтоб глаз чуть-чуть опух» очень сильно отличалась от его. Плата за матч была впечатляющей : сломанный нос, выбитая челюсть, 14 швов на брови и 7 под глазом. Второй матч чуть не заставил меня закончить карьеру навсегда.
Теперь нам надо бы кое-что прояснить. Я знаю что вы заплатили 25$ (если вы конечно не жадный засранец дождавшийся переиздания в дешёвой бумажной обложке) не для того чтобы ваш интеллект оскорбляли. Я не пытаюсь изобразить профессиональный рестлинг «настоящим, соревновательным видом спорта». Я с готовностью признаю что топаю ногой по рингу и всегда уделяю развлечению большее значение чем победе. Однако, за 15 лет пота, крови и слёз, я набрал такой список травм что его можно сравнить со списком любого «настоящего» спортсмена. Так что если я не упоминаю об обратном, пожалуйста, считайте мои травмы настоящими. Я надеюсь что вы поймёте что в нашем странном маленьком мире спортивных развлечений, жизнь бывает и «настоящей» и «соревновательной».
В общем, вернёмся к 17-го мая 1994-го. Мой оппонент – вы угадали правильно – Вейдер. И кроме всего прочего, это был травмированный Вейдер у которого пальцы ничего не чувствовали. Он даже просил отпустить его на этот вечер, но Флер сказал «нет». «Без проблем, Рик», сказал я, «Я отработаю с ним». Фактически, я воспринял это как вызов – сделать хороший матч с травмированным оппонентом – это было бы знаком хорошего работника (рестлера). Фактически, для парня с природными атлетическими данными гигантского ленивца, у меня было припасено в рукаве довольно немало фокусов. Одним из таких «фокусов» была поездка домой из Европы без уха.
После 10-и минут экшена где инициатива переходила то к одному, то к другому, я побежал на Вейдера стоящего у канатов. Ранее, до этого, я попал по Вейдеру патентованным Кактус-клоузлайном. Во время этого приёма я бью клоузлайном оппонента и сам падаю вместе с ним. Это выглядит довольно впечатляюще по тому что в том случае 350 килограмм человечества грохнулись об пол.
В этот раз, однако, Вейдер отпрыгнул в сторону. Я пролетел в канаты и приготовился просунуть голову между вторым и третьим канатом, а телом перепрыгнуть так чтобы вовремя запутаться, завязав себя вторым канатом поверх третьего. Этот приём называется «висельником» по тому что заканчивается он иллюзией того что человек подвешен за шею и пинается и извивается в попытке выбраться.
Я наверное чаще других в нашем виде спорта практиковал этот трюк и у меня есть шрамы тому в доказательство – по 50 за каждым ухом. Прикольно наблюдать за тем, что каждый раз когда мои уши зашивали, они становились чёрными, затем пурпурными, затем синими, затем немножко зеленоватыми, и у меня никогда не было проблем с маскировкой ушей как у других парней. Фактически, если вы не будете смотреть совсем близко мне за ушами, там где располагаются застёжки от ушей украшающие зрительный ландшафт, вы и не узнаете что я – ветеран посещавший частенько по ночам травмопункты.
Без сомнения, висельник – сложный приём, тем более для World Championship Wrestling.
В WCW не было настоящих канатов, вместо этого они использовали трос от лифта покрытый резиновой оплёткой и если эти тросы сплести – их почти невозможно распутать. Теперь добавьте в это уравнение человека и на выходе мы получим ощутимую боль. Этот вечер в Мюнхене мог бы обернуться ещё более ощутимой болью. Ту Колд Скорпио, изумительный хай-флаер (рестлер с арсеналом воздушных приёмов), боролся первым в этот вечер и пожаловался что канаты слишком слабо натянуты. Не поставив меня в известность немецкий персонал натянул тросы как только мог и они совсем не поддавались.
И как только моя голова застряла в канатах, я сразу же почувствовал разницу. Вместо обычной боли которую я уже принял как последствие данного приёма, я почувствовал как будто мою шею зажали в тиски. Я буквально подумал что умру прямо здесь в Sporthalle в Мюнхене. Меня обычно знают как человека хорошо ведущего бой и я всегда спокоен даже в довольно странных условиях, но в этом случае я запаниковал по крупному. Я начал делать то о чём бы ни один крутой, матёрый, кровь-с-кишками – рестлер никогда, в нормальной ситуации, не стал бы даже помышлять – я начал кричать – и я имею в виду – КРИЧАТЬ – о помощи. Вейдер позже стал всем говорить что это он спас мне жизнь, но видео показывает что этот крупный сукин сын в это время стоит спиной ко мне и кричит толпе свою фразу «Кто тут мужик?» с обычной для него процедурой ворчащей гориллы.
Даже во время паники я понимал что исходя из моих скудных знаний о человеческой анатомии, я в беде. Если давление на сонную артерию, проходящую с обоих сторон шеи, не прекратится, я вскоре отключусь, а затем без преувеличения, наступят необратимые процессы в мозге или даже смерть. Держа в голове такие наводящие ужас знания, я предпринял последнюю попытку высвободиться и выкрутил голову из канатов. Впоследствии я всегда сравнивал себя с лисой отгрызающей себе лапу чтобы освободиться из капкана.
Я моментально свалился на пол и поднялся на колени. Кровь буквально струилась из правого уха. Я слышал каждую капельку, одну за другой капающую на синие маты, разложенные вокруг ринга. Это было для меня странно – то есть очень часто у меня были порезы за ушами, но так кровь никогда не текла. Они ведь сделаны в большинстве своём из хрящей. Но сейчас всё было по другому. Из него просто било фонтаном. По неведомой причине, я сразу правое ухо не стал трогать, вместо этого я проверил за левым. К моему отвращению, там был такой порез что я смог в него просунуть палец. Помню что я в это время подумал «Если с этим так, то с другим наверное совсем плохо». Я залез на ринг и матч продолжился. «Хорошенький сок, да?», сказал я Вейдеру когда тот собрался атаковать меня чудовищным ударом предплечия в голову. В беглом переводе это означало «Я жутко истекаю кровью». В это время ухо ещё держалось на месте.. едва-едва. Я заблокировал третий удар Вейдера и ударил сам. На видеозаписи сделанной из зала фанатом видно как во время него от моей головы что-то отваливается. На этом месте в любом другом виде спорта оторванное ухо наверняка стало бы причиной тайм-аута. То есть, еслибы Марк МакГуайер подал кому-то на тарелке печеньку под названием «ушко» он бы скорее всего не рванул к первой базе без недостающей части тела. Если во время игры у Шакила О’Нила в паре ушей обнаружилось бы что одного не достаёт, он, наверное, не стал бы вести мяч с «соком» брызгающим из его верхнего резервуара. Но в нашем спорте, НЕНАСТОЯЩЕМ спорте, у нас есть правило – «Шоу должно продолжаться». И я пытался его продолжать изо всех сил.
То что произошло дальше было настолько глупо что не похоже на правду. Почти. Из-за того что двое из наших рефери были травмированы и полетели домой, нам дали рефери из Франции. И поскольку он совсем не говорил по английски, то не мог мне сообщить что подобрал часть моего тела и держит её в руке. Он отдал ухо ринг-аннаунсеру Гари Майклу Каппета. Гари с лицом абсолютно белого цвета бережно отнёс его в гримёрную и спросил Рика Флера «А куда мне тут положить ухо Кактус Джека?». Рик, будучи парнем умным, нашёл для этого пакет со льдом. Позже я спросил Капетту на что похоже ухо, на что он ответил своим превосходно поставленным голосом аннаунсера «Ну, похоже на сырого цыплёнка к которому прилипла лента».
Я очень часто представляю как вся эта сцена выглядела бы в фильме где режиссёром был бы Мартин Скорцезе, и желательно, в чёрно-белом цвете. На бэкграунде играет драматичная музыка. Яркие приближения камеры и крупно взятое оператором ухо выписывающее пируэты в воздухе и затем шлёпающееся на поверхность, после чего на время гаснут старомодные круглые лампы накаливания. Рефери кричит по-французски и слёзы катятся по его лицу. Капетта несётся за кулисы пытаясь не потерять внезапно доставшийся ему обед. Флер, которого скорее всего будет играть Бадди Эбсен, оплакивает злой рок Кактус Джека. Только будь я проклят если в кино-версии я буду кричать о помощи. Нет, уж на большом экране я восприму всё как мужик.
Ну ладно, вернёмся на ринг, где матч продолжался ещё где-то пару минут. Да, я знаю что было бы здорово сказать что я победил тогда и фаны вынесли меня на плечах. Но не смотря на то что я пишу о спорте в котором присутствует некое ощущение «ненастоящести», мой рассказ – настоящий, и правда такова что в тот вечер я проджоббил (проиграл в матче). Победив в бою, Вейдер снова начал делать своё «Кто тут мужик?», но Даг Диллинджер, глава охраны, прибежал и сказал ему убираться нахрен с ринга. Я дотянулся до правого уха, но, как вам сказать, потрогать было уже особо нечего. В животе у меня появилось неприятное чувство тошноты и я, вдохнув, пошёл в раздевалку.
Хотите верьте, хотите нет, но я был довольно воодушевлён когда зашёл туда. Доктора и медсёстры часто меня вспоминают как самого радостного пациента которого им приходилось лечить. Мне это нравится. Может это и не так мощно как «самый крутой сукин сын в World Wrestling Federation» или не так красиво как «Самый электрифицирующий человек в спортивных развлечениях», но я этим тем не менее горжусь. Просто представьте Говарда Финкеля на Wrestlemania XVII объявляющего «Леди и Джентельмены, на пути к рингу весом 130 килограмм известный как самый радостный пациент травмопунктов .. Мик Фоли!»
Вейдер опять-таки показал себя с чувствительной стороны – большой и мягкий – он был расстроен тем что произошло. Он даже хотел поехать со мной в больницу. Конечно же, все эти переживания не спасли его от вины преследовавшей его год за годом что он был тем кто оторвал Кактус Джеку ухо. Ту Колд Скорпио предложил показать мне ухо в пакете. Я отказался. Скорая готовилась отвезти меня в больницу. Но подождите.. чего-то не хватает.. я пока не могу уехать. Это событие нужно было запечатлеть для потомства – мне нужен был фотоаппарат. Я схватил английского фоторепортёра по имени Колин и он сделал дюжину фоток моей ужасной травмы. Если внимательно смотреть на фото то можно увидеть слабый свет в моих глазах – это был намёк на улыбку.
Я запрыгнул в Krankenwagen, то есть, скорую, и поехал в Krankenhaus, то есть, в больницу. Удивительно, но первая больница нас не приняла. Но во второй, к счастью, оказалось свободное койко-место и я вышел из скорой произнеся предложение которое никогда, надеюсь, не буду больше произносить : «Vergessen Sie nicht, bitte, mien ohr in der Plastik Tasche zu bringen», что означало «пожалуйста, не забудьте отдать мне пакетик с ухом».
Мне позвонил пластический хирург и сообщил неутешительные новости. Сейчас я должен упомянуть что никогда не сомневался в чудесах медицинской науки и в том что доктор моментом пришьёт мне ухо на место. Ну в конце концов, ведь Джону Уэйн Боббиту пришили, правильно? Ой, ну там наверное не ухо было. В общем, хирург объяснил что отрезанное ухо довольно легко приделать назад, но вот моё просто как бы стащили с головы и оно практически уничтожено для спасения. Надежда всё таки оставалась. Я перенёс четырёхчасовую операцию во время которой ушные хрящики один за другим пересаживали в то что у меня осталось торчать из головы. По идее, хрящики должны были оставаться живыми для того чтобы операция прошла успешно. И да, вот прямо сейчас я ощущаю эту глыбу из восстановленных хрящиков как игрушку которую никогда нельзя трогать.
После операции одна из Krankenschwester, что значит, медсестра, показала мне остатки уха из которого извлекли хрящи, и выглядело оно как большой кусок кожи, что-то вроде сыра на пицце который съёжился от комнатной температуры. Я спросил о том – можно ли мне его забрать – «Ich mochte mein ohr zu haben?». Она посмотрела на меня с таким видом как будто я только что пукнул в церкви или залез к ней в нос своими пальцами и ответила что ухо станет schutzg, то есть грязным или вонючим. Это было некрасивое слово, ведь оно относилось к моему дорогому и горячо любимому уху, но пока я тщетно пытался вспомнить как по немецки будет «формальдегид», моя Krankenschwester сделала то, что потом несколько месяцев преследовало меня в видениях. Она спокойно нажала на педаль, поднявшую крышку медицинской мусорной корзины и в мгновение ока утилизировала моё ухо на веки вечные. Затем она вопросительно посмотрела на меня и сказала «Der catch ist alles schauspiel, ya?» или «А вроде бы в рестлинге должно быть всё не по-настоящему?»
Добро пожаловать в мой мир, мир профессионального рестлинга, где реальность иногда более странна чем выдумка, а граница между ними всё менее и менее различима.